Глава 2.

- И, представляешь, он говорит мне: «От женщин слишком много хлопот». Это от меня, значит. После всего, что я для него сделала! Я ему и отвечаю: «Да что бы ты без меня делал, козел ленивый!» А он мне – знаешь что? Знаешь?

- Нет, - честно ответила Сакура. К тому же, противоречить взбешенной Темари обычно было опасно для здоровья.

- А он мне: «Жил бы припеваючи. А теперь, если можешь, говори потише – скандалы так утомляют…»

Сакура изо всех сил старалась не захихикать. Подобный ответ был вполне в духе Шикамару – вот только говорить такое в лицо Темари не стоило…

- Короче, ублюдок полный! Вообще не понимаю, как я с ним связалась! Жила бы себе в Песке, воспитывала бы братьев… Что, я себе получше не нашла бы? Но не-е-ет, мне надо было завести роман именно с ним! Блин! Ну почему он со мной так? – голос бывшей куноичи Песка стал печальным. Похоже, она выдохлась.

Сакура сочувственно погладила ее по плечу.

- Не грусти, Темари-чан… Ну вот уродился он такой, что ж тут поделаешь? А ты девушка умная, просто так ни за что ни в кого бы не влюбилась. Значит, есть же в нем что-то хорошее?

- Есть-то оно есть… Но ему лениво это хорошее показывать, - буркнула Темари, мрачно помешивая коктейль трубочкой. – Вот скажу братику, что он меня обижает…

Сакура представила себе реакцию Гаары на подобное заявление и заранее пожалела Шикамару. Лишь недавно узнавший истинное значение слова «семья» Казекаге эту самую семью оберегал с поистине маниакальным рвением.

- А может, не стоит? – с надеждой спросила Сакура.

- Стоит-стоит, - мстительно пробормотала Темари, попивая коктейль, - вмиг отучится расстраивать девушек. Если выживет…

Тут она, наконец, рассмеялась и отставила пустой бокал в сторону. Темари никогда не умела долго злиться. К тому же, она знала, с кем связывает свою жизнь.

«В отличие от меня», - подумала Сакура, допивая свой напиток.

Они со светловолосой куноичи сидели в небольшом летнем кафе, куда Сакура отвела находящуюся в расстроенных чувствах подругу. Выслушивая горячий рассказ о чужих проблемах, она на время забыла о своих собственных, но сейчас, когда Темари, наконец, успокоилась и развеселилась, неприятные мысли вернулись.

- А вы со своим как? Не ругаетесь?

С тех пор, как Саске вернулся с той самой миссии, во время которой и произошел тот странный разговор с Итачи, Сакура окружила мужа любовью. Она радостно встречала его, когда он приходил домой, вновь начала целовать его во время их занятий любовью, стараясь быть одновременно страстной и нежной, она даже вытащила его в клуб и сумела уговорить его станцевать с ней несколько танцев. Вот только чем дальше, тем больше она отчаивалась. Он по-прежнему ровно-безразлично говорил с ней, по-прежнему не стремился к ее обществу, по-прежнему оставался холоден к любым ее ласкам. Судя по его поведению, он смирился с тем, что у него есть жена, с которой полагается проделывать определенные действия – целовать, разговаривать, водить куда-нибудь ужинать, дарить цветы по праздникам – и он выполнял эти действия с методичностью хорошего ученика, просто потому что «так надо».

И он по-прежнему возвращался домой поздно вечером.

- Нет. Не ругаемся.

- Ну да, он же у нас Мистер Совершенство. Счастливая ты, Сакура… Ладно, подруга, спасибо тебе огромное, что выслушала и даже не побила ногами, - Темари подмигнула ей. - Сама знаю, какой стервозной занудой могу быть. Благодарю за ангельское терпение, но мне пора – завтра домой возвращаться, а у меня ничего не собрано.

- Да все в порядке, - улыбнулась Сакура, поднимаясь на ноги, - Обращайтесь. Передавай привет братьям.

- Обязательно. Увидимся! – Темари помахала ей рукой и с хлопком исчезла в облачке дыма.

Сакура потянулась и вышла из тени навеса под жаркое летнее солнце. Обеденный перерыв заканчивался, пора было возвращаться в госпиталь.

«Мистер Совершенство, ага…» - невесело улыбнулась Сакура, входя в прохладный больничный холл.

Увидев ее, Минако - девушка, дежурившая сегодня на регистратуре, - помахала ей рукой.

- Сакура, эй, Сакура! Тебе тут муж звонил, просил связаться с ним.

«Саске? Звонил?»

Сакура подошла к стойке, приняла от хихикающей Минако трубку и набрала номер.

- Слушаю.

- Саске, это я. Ты просил перезвонить.

- Да. Сакура, сегодня мне придется задержаться на работе допоздна, так что не жди меня.

Голос у него был напряженный.

- Что-то случилось? – обеспокоено спросила Сакура.

- Кто-то проник в тюрьму и, похоже, все еще находится на территории. Возможна подготовка побега, придется прочесывать там все, усиливать охрану… Так что, когда вернусь, не знаю.

- А… Хорошо. Удачи тебе там.

- Пока.

В трубке раздались короткие гудки.

* * *

Рабочий день закончился, и сотрудники госпиталя расходились по домам, оставались только немногочисленные дежурные. Сакура уходила одной из последних. Попрощавшись с сослуживцами, она вышла из ворот на улицу и остановилась.

Логика подсказывала, что нужно идти домой. В огромный пустой дом, где она снова будет сидеть на кухне в одиночестве и пить остывший чай, зная, что Саске сегодня не придет.

Саске сегодня не уйдет с работы.

Саске не придет домой.

Саске не пойдет в…

Сакура осторожно перевела взгляд на улицу, ведущую к Ичираку. Ее охватило странное, почти болезненное искушение.

«Идти туда? А какой смысл? Мне там нечего делать; один раз поговорила с Итачи – и слава богам, достаточно".

И все же… Соблазн, мысль о том, что она делает что-то запретное, но при этом удивительно притягательное, не оставляла ее.

Сказал ли Итачи своему брату о том, что она приходила? Почему-то ей казалось, что нет.

Там, в том доме, была какая-то тайна. Тайна, связывающая двух братьев и скрытая от всех прочих. Тайна, которую ей отчаянно требовалось узнать, потому что Сакура чувствовала – именно в ней скрыты все ответы на ее вопросы. Именно она является тем, что стоит между ней и Саске.

В конце концов, что она тут стоит и мнется, как маленькая девочка, боящаяся попросить запасную ручку у любимого мальчика? В конце концов, она не делает ничего запретного или предосудительного. Куноичи она или нет?!

Решительно закусив губу, Сакура приказала себе отбросить все сомнения и направилась по дороге, прямо противоположной той, что вела к поместью Учиха.

* * *

За то время, что она здесь не была, дом не изменился ни на йоту. Сакура, нервничая, стояла перед знакомой белой дверью и мучилась сомнениями. Позвонить, или лучше, пока не поздно, вернуться назад? Наконец она собралась с силами и нажала на звонок.

Как и в прошлый раз, ее встретила тишина. Сакура уже было решила, что зря сюда пришла и ей никто не ответит, как послышались шаги, и все такой же тихий голос спросил:

- Кто это?

- Это Сакура, - с каким-то облегчением ответила она, - Помните, я приходила однажды?

Щелкнул замок, дверь отворилась.

Итачи тоже ничуть не изменился – разве что одежда на нем была другая.

- Здравствуйте, Сакура-сан, - вежливо произнес он.

- Э-э-э... Здравствуйте, - пробормотала она, растеряв большую часть смелости. Все-таки его пустые черные глаза пугали ее – больше, чем вся его репутация и прошлое вместе взятые.

Воцарилось неуютное молчание. Он определенно ждал от нее причины визита, а она смущенно мялась на пороге, не знаю, что сказать. Сакура уже мысленно несколько раз выругала себя за дурацкую идею, когда он внезапно, как и в прошлый раз, отступил в сторону, пропуская ее.

«Ну и дура же ты, Сакура», - отстраненно подумала она, входя в темный холл.

* * *

Кухня встретила ее знакомым мраком и зашторенными окнами. Итачи слегка махнул рукой в сторону одного из стульев – они стояли там же, где и в прошлый раз - и Сакура осторожно присела на краешек. Если две недели назад она испытывала страх, то сегодня ей было почему-то неловко – как будто она кого-то обманывает.

А еще - они опять сидели в полном молчании.

«Похоже, это входит в привычку», - язвительно заметила Внутренняя Сакура.

Однако на этот раз тишину нарушил Итачи.

- Чаю? – спокойно спросил он.

Сказать, что Сакура была в шоке, значит не сказать ничего.

- А… Э-э-э.… Да, спасибо…

Старший Учиха непринужденно поднялся, подошел к кухонному столу и начал рыться на полках. Его тонкие пальцы легко скользили по стоящим там коробочкам и банкам, без труда управлялись с хрупкой посудой. Сакура изумленно наблюдала, как он наливает в небольшой заварочный чайник кипяток – аккуратно, не проливая ни капли.

«Похоже, настоящий шиноби остается шиноби, даже потеряв зрение», - мельком подумала Сакура, следя взглядом за его руками. Они напоминали руки Саске – изящные, красивой формы, с длинными чуткими пальцами.

В воздухе разлился аромат жасмина. Итачи поставил чайник в центр стола, отодвинув в сторону лежащие там свитки.

За зашторенным окном садилось солнце, тени сгущались. Сакура подняла глаза на Итачи. В полумраке его бледное лицо было похоже на призрак из какого-то странного, смутно знакомого сна.

Призрак Саске.

- Итачи-сан? – тихо позвала Сакура.

Полповорота головы – знак того, что он слушает.

- Можно мне включить свет? В комнате совсем темно.

Страх куда-то ушел, осталось непонятное чувство отстраненности, покоя и – интереса.

Он слегка наклонил голову.

- Можно.

Сакура поднялась на ноги и огляделась в поисках выключателя. Он обнаружился на стене возле двери. Короткий щелчок, и кухню залил яркий электрический свет. Сакура зажмурилась, давая глазам привыкнуть к смене освещения, Итачи же не шевельнулся.

Она вернулась на свое место и облокотилась на край стола. Теперь, на свету, здесь было даже уютно. Внезапно она обратила внимание, насколько чисто было в этом доме – нигде ни пылинки, столешница отполирована до блеска, все вещи аккуратно расставлены по местам. У нее на кухне такого порядка никогда не бывало.

- Похоже, чай заварился. Вам налить? – спросила она, и, получив в ответ утвердительный кивок, потянулась к чайнику.

Жасминовый чай приятно согревал, щекоча ноздри мягким ароматом. Попивая горячую жидкость, Сакура одновременно с любопытством косилась на своего собеседника. При ярком свете его лицо выглядело совсем иначе – более живым и человеческим. Вдруг стало заметно, что, хоть он и похож на Саске, спутать их было невозможно: Итачи был несколько повыше ростом и более изящно сложен, и черты его были не такими резкими, как у его младшего брата. А еще – у Саске никогда не было таких длинных и густых, как у девушки, ресниц. Сакура внезапно подумала, что когда-то у Итачи, должно быть, были глаза удивительной красоты – вот только слепота не оставила от нее ни следа.

И этот человек когда-то безжалостно уничтожил собственный клан. Страшно подумать.

Забавно – Сакура сама видела его в сражении – беспощадного убийцу, гениального шиноби – но сейчас смотрела в его лицо почти без страха. О нет, ужас перед ним не исчез полностью – но он гнездился где-то в углу ее сознания, не мешая ей с интересом изучать его.

- Итачи-сан?

Полповорота головы.

- Зачем вам эти свитки? – она указала на них рукой, забыв, что он не видит ее движения.

- Я их читаю.

- Читаете..? – недоуменно проговорила Сакура. – Но как? Вы же…

В ответ на ее вопрос он молча поднял правую руку ладонью к ней. Рукав соскользнул, блеснул узкий металлический браслет, охватывающий запястье. Внезапно на кончиках пальцев вспыхнуло знакомое любому шиноби голубоватое сияние.

- С помощью чакры, - пояснил он.

- Но… - Сакура с трудом подбирала слова. – Но ведь вам нельзя пользоваться никакими техниками!

- Этой – можно. Она требует совсем мало чакры и никаких печатей, так что Саске удалось выпросить у Хокаге-сама разрешение. Любое другое дзюцу карается смертью. Впрочем, вы знаете.

Пораженная внезапной догадкой, она непроизвольно потянулась к его браслету, но, докоснувшись до металла и – случайно – до его прохладной кожи, отдернула руку.

- Это..? – спросила она, смущенно поднимая на него взгляд.

- Да.

Детектор уровня чакры. Выпусти больше, чем надо – и через мгновение рядом появится отряд АНБУ. С далеко не мирными намерениями.

- Я… Мне жаль.

Он пожал плечами.

- Это вполне логичный ход. Меньшего я не ожидал.

- Он.… Кажется, эта штука очень дорогая… - Сакура помолчала, раздумывая, стоит ли продолжать фразу. – Как Цунаде это позволила? Деревне и так нужны деньги на восстановление после войны.

- Саске оплатил расходы, - сухо ответил Итачи. Похоже, ему было неприятно об этом говорить.

Сакура снова покраснела и уставилась на свои руки. Ну вот. Молодец, Сакура, умеешь вести разговор.

К собственному удивлению, она внезапно обнаружила, что она начинает сочувствовать старшему Учихе. После всего, что он достиг, чему научился, после свободной и независимой жизни оказаться запертым в четырех стенах под опекой собственного младшего брата. И при этом вести себя настолько спокойно – не сломаться, не обозлиться на весь мир. Она не жалела его – чувствовать к Итачи жалость было невозможно, почти оскорбительно. Но в ней просыпались уважение и даже некоторое восхищение.

«Стоп. Куда-то не туда забрели твои мысли, Сакура. Этот человек – сумасшедший. Массовый убийца, маньяк-психопат. Он уже давно и сломался, и обозлился, и бог знает что еще. Да его казнить были должны!».

Да, должны были. Но не казнили – по просьбе Саске.

А ведь он, похоже, не испытывает отрицательных чувств к Саске. Странно. Интересно, почему?

Но спросила она совсем другое.

- Итачи-сан? Наверное, мой вопрос покажется бестактным… - «Поздно спохватилась, широколобая. Ты и так уже ляпнула все бестактности, какие только можно».

- Не думаю. Что вы хотели спросить?

- Скажите, каково это… потерять зрение?

Сакура докончила фразу и сжалась, не глядя на него. Кажется, на этот раз она перегнула палку. Но, бросив осторожный взгляд на Итачи, облегченно расслабилась – он сидел спокойно, и, похоже, обдумывал ее вопрос.

- Это… иначе. Я много полагался на глаза, они были моим главным оружием, но в последние несколько лет мое зрение постоянно ухудшалось. Для меня это не стало большим шоком – я знал, что рано или поздно все закончится этим. Своеобразная плата за полученную силу.

Сакура вздрогнула. Он говорил об этом так спокойно, так обыденно… Ей вдруг стало по-настоящему страшно. Этими речами он пугающе напомнил ей Саске – того, юного Саске, готового на все ради могущества.

- Забавно.

Сакура подскочила от неожиданности, услышав его голос. Она удивленно подняла на него глаза – Итачи поднялся и убирал посуду со стола.

- Саске никогда не задавал мне этого вопроса, - Он сложил пустые чашки в раковину и повернулся к ней. - Вы смелая, Сакура-сан.

И тут он неожиданно улыбнулся. У Сакуры перехватило дыхание – от шока, изумления, какого-то детского восхищения внезапно произошедшим чудом. Впрочем, это вряд ли можно было назвать настоящей улыбкой – скорее тенью ее, слабым движением уголков губ, чуть заметным смягчением неподвижных, словно из мрамора выточенных черт холодного и прекрасного лица.

Она никогда не видела, чтобы Итачи улыбался. Она даже не подозревала, что он умеет улыбаться.

Она смотрела ему в лицо – спокойное, сдержанное, ровно-бесстрастное. Отросшая челка отбрасывала густую тень, почти полностью скрывавшую незрячие глаза. Неестественно бледная кожа, долгое время не видевшая солнечного света, казалась гладкой и безжизненной, словно фарфор. Мимолетная улыбка погасла – но ее уже было не нужно.

И Сакура улыбнулась ему в ответ.

* * *

На дворе уже стояла ночь, и в холле было совсем темно. Сакура с трудом различала силуэт Итачи, когда он провожал ее к выходу. У самой двери они остановились, и девушка повернулась к нему, собираясь прощаться.

Он молчал. Она каким-то шестым чувством понимала, что он о чем-то размышляет. О чем-то, связанном с ней.

- Знаете, я ведь понятия не имею, как вы выглядите сейчас.

Сакура вздрогнула от неожиданности и посмотрела, как ей казалось, ему в лицо – во мраке коридора она могла разглядеть лишь смутные очертания его фигуры.

- До того, как я ослеп, я видел вас только один раз – по дороге в Пески, причем издали и мельком, - задумчиво продолжил он, - Так что сейчас, когда я говорю с вами, я вспоминаю молоденькую девушку с короткими розовыми волосами и весьма неопределенным лицом.

Что-то шевельнулось в душе у Сакуры. Она догадалась, что он хочет попросить. Она сощурилась, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-то, но безуспешно. Сакура судорожно вздохнула и непроизвольно подалась к нему.

Он шагнул ближе, так что они почти соприкасались телами. Она продолжала заворожено смотреть в черноту, чувствуя его теплое дыхание на своей коже. Итачи приподнял руку в безмолвном вопросе; тихо звякнула металлическая полоска браслета. Сакура, задержав дыхание, кивнула – говорить она сейчас не могла. Он понял ее ответ по движению воздуха; на кончиках пальцев загорелись голубые огоньки.

Она ощущала легкое покалывание - от его чакры – и приятную успокаивающую прохладу – от его пальцев. Она ощущала, как они пробегают по ее коже, касаясь лишь слегка, на грани чувствительности. Ее слишком широкий лоб, нос, щеки, губы. Ее глаза – она прикрыла их, позволяя его пальцам скользнуть по векам, коснуться ресниц. Ей казалось, проходят часы, мир кружится вокруг нее, а она стоит вот так, и будет стоять вечно.

Но тут покалывание прекратилось, и он убрал руку. Сакура открыла глаза, переводя дыхание, которое все это время задерживала.

Чернильный мрак коридора не изменился.

- Спасибо, Сакура-сан, - вежливо поблагодарил Итачи.

Она нервно усмехнулась.

- Ну что ж, теперь вы хотя бы знаете, как я выгляжу, - она повернулась к двери, помедлила, и спросила: - Мне… Можно будет еще придти?

- Разумеется. До свидания, Сакура-сан.

- До свидания… Итачи-сан.

* * *

Сакура быстро шла широким нервным шагом мимо закрытых магазинов и кафе, обгоняя припозднившихся прохожих. Ее лицо горело; следы его прикосновений жгли, словно прочерченные по коже каленым железом.

* * *

Она действительно пришла к нему еще. И еще. Посещать Итачи стало для нее чем-то необходимым, словно наркотик. Видеть его, говорить с ним – пусть не о Саске, а о каких-нибудь отвлеченных вещах. Она не знала, зачем. Он даже не относился к тому типу людей, который ей нравился. Да что там – мало того, что он превратил жизнь Саске в ад, именно он был причиной всех ее проблем с семейной жизнью. Временами, когда она задумывалась об этом, она осознавала, что отчаянно ревнует Саске к его брату.

И все же она ходила сюда, сидела у него в кухне, говорила с ним. Это было… странно. Ирреально. Она словно плыла, не касаясь ногами земли, в легком серебристом тумане, где тело кажется невесомым, а поступки – несущественными. Тяжелые и печальные мысли ускользали от нее, опускаясь куда-то вниз, неспособные удержаться в полупрозрачных извивах дымчатого серебра.

Это было странно, красиво и жутко.

А еще – она знала, что долго это не продлится. Рано или поздно она не удержится в воздухе и медленно, но неумолимо опустится на землю.

А может быть – упадет, и больно расшибется об острые камни.

Глава 4.

Сакура, дрожа от холода и опустив голову, послушно шла впереди Итачи. Теплая рука у нее на плече мягко, но уверенно направляла ее – вперед по коридору, мимо знакомого поворота в кухню, вверх по лестнице на второй этаж. Открыв дверь в ванную, он нащупал свободной рукой выключатель и зажег свет.

Белый кафель почти ослепил ее, но она отметила это лишь краем сознания. Все так же мягко он втолкнул ее под душ и включил воду. Горячие струи ударили по плечам, стекая с выпачканной в земле одежды мутными ручьями. Итачи собрался было отойти, но ее окоченевшие пальцы отказались отпустить его руку, и он остался на месте.

Поначалу вода показалась замерзшей Сакуре обжигающей, но постепенно девушка отогрелась. Живительное тепло проникало под кожу, растекаясь по телу, и лед, сковавший ее изнутри, начал плавиться. Ее чувства оттаивали, и вместе с ними оживала способность осознавать происходящее.

Воспоминания навалились могучим, сметающим все на своем пути валом, и ее сердце осыпалось. Ноги снова подвели ее, и она рухнула бы вниз, если бы Итачи вовремя не подхватил ее. Сакура опустилась на пол душевой кабинки, неловко поджав ноги. Потоки горячей воды сбегали по ее телу, исчезая в водостоке; широко распахнутые зеленые глаза смотрели на маленькие водовороты у колен, но не видели их.

Сакура медленно подняла голову и взглянула на Итачи. Удерживая ее от падения, он тоже присел, и она все еще бессознательно цеплялась за его руку. Он не двигался, молча сидя рядом с ней, отделенный от нее только низким бортиком душевой кабинки. Она смотрела в красивое бледное лицо, как всегда, сдержанное и бесстрастное, и что-то внутри переворачивалось при воспоминании о том, как смотрел в это же лицо Саске. Как он вплетал свои пальцы в эти черные волосы. Как он целовал эти губы… Ее черты исказились, и в следующее мгновение она прижималась к его губам, горячо, отчаянно, словно в поисках чего-то. И она нашла, что искала.

Вкус Саске. Его запах. Его страсть, его нежность, его любовь – все то, чего она никогда не знала, но что всецело принадлежало его брату.

Она целовала Итачи, и уже не понимала, кого целует. Вкус Саске и его собственный смешались, обманывая ее, сводя с ума, опьяняя и одурманивая.

Саске. Итачи.

Оба – так далеко.

Внезапное болезненное чувство одиночества пронзило Сакуру, словно остро заточенным лезвием меча, рассекающего кусок шелка. Одиночества, бессилия и – ревности. Она отпустила его губы, прикрыв глаза, ловя его чуть заметное дыхание на своей коже. Потом медленно подняла взгляд на его лицо – спокойное и ничего не выражающее, словно выточенное из слоновой кости, прекрасное и страшное в своем совершенстве. Слезы хлынули у нее из глаз, и она обмякла, почти упав ему на руки. Безжалостный желтый свет заливал ванную, отражаясь от белоснежного кафеля, а она сидела на залитом водой полу и рыдала, уткнувшись в грудь Итачи и судорожно цепляясь за его промокшую от брызг рубашку.

Постепенно ее всхлипывания стали все реже, и она затихла. Тогда он осторожно отодвинул ее от себя и поднялся на ноги; Сакура, все еще хлюпая носом, смущенно отпустила его и уставилась в пол. Она не знала, что сказать и как вообще смотреть на него.

- Когда выйдете, возьмете крайнее слева полотенце, - сказал Итачи, направляясь к выходу. – Мокрые вещи повесите сушиться. Я найду вам что-нибудь, во что переодеться.

- Хорошо, - тихо ответила Сакура.

Итачи коротко кивнул ей и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь.

* * *

Оставшись в одиночестве, Сакура еще некоторое время сидела неподвижно, не в силах оторвать взгляд от пола. Ощущение того, что она сделала что-то жуткое и непоправимое, наполняло ее смутным, въедливым страхом. Но слова Итачи сделали свое дело – на Сакуру в этот вечер навалилось слишком многое, чтобы она могла полностью осознать все происшедшее, а потому ее разум решительно отринул все тяжелые размышления и сосредоточился на делах более насущных.

Внезапно девушка поняла, что наxодится под все еще включенным душем полностью одетая, и даже в обуви. Тяжело вздохнув, Сакура вышла из-под бьющих струй воды и разделась. Старательно отжав несчастные предметы гардероба, она аккуратно развесила их на сушилке, стоявшей в углу. Сандалии отправились туда же.

К тому времени, как Сакура закончила разбираться с одеждой, она снова начала дрожать от холода и была рада залезть под душ. Горячая вода расслабляла, прогоняла все неприятные мысли и почти полностью успокоила перенервничавшую девушку.

Слишком много шокирующего в один вечер, слишком много.

Окончательно согревшись и более-менее придя в себя, Сакура, наконец, выключила воду, вышла из кабинки и завернулась в указанное Итачи полотенце (к счастью, достаточно большое). Она подошла было к двери и замерла, не дотянувшись до ручки - ее вдруг оxватили неуверенность и смущение. Немного поколебавшись, Сакура все же решительно шагнула вперед и открыла дверь. Не может же она сидеть в ванной вечно?

Свет в коридоре был включен – очевидно, специально для нее. Сакура подошла к перилам и, осторожно перегнувшись, посмотрела вниз.

На первом этаже тоже горел свет. Она видела лестницу, кусок прихожей и открытую дверь в гостиную.

- Сакура-сан? – раздался голос Итачи. Похоже, он ее услышал. - Вы закончили?

- Д-да, - крикнула в ответ она. Слова с трудом выходили из ее горла, их приходилось буквально выжимать.

Она медленно спустилась вниз по лестнице и заглянула в гостиную, откуда донесся его голос. В голову полезли неприятные ассоциации – именно в этой комнате… Сакура решительно отогнала их прочь. Она подумает об этом потом. Потом…

Итачи повернулся на звук ее шагов и указал рукой на стопку чистой одежды, лежавшей на диване.

- Вот, переоденьтесь.

Сакура подошла поближе и взглянула на предложенные вещи. Обычная черная рубашка с «фирменным» высоким воротником, простые серые бриджи. Все ровно выглажено и аккуратно сложено. Сакура взяла в руки рубашку и неуверенно покосилась на Итачи. Тот отошел к окну – уже опять закрытому и занавешенному – и, похоже, размышлял о чем-то своем. Ни выходить, ни отворачиваться он явно не собирался. Сакура почувствовала, что краснеет. Переодеваться при нем..?

«Дура, он все равно тебя не увидит!» - мысленно одернула она себя и криво усмехнулась. Скрытая двусмысленность ситуации заставила кровь прилить к ее щекам, а сердце стремительно забиться. Она будет переодеваться на глазах у постороннего человека…

Не просто у какого-то человека – у Учихи Итачи.

Ей вдруг стало тяжелее дышать, голова закружилась.

Сакура переоделась так быстро, как могла. Рубашка и бриджи, явно принадлежавшие Итачи, были ей велики, но зато оказались сухими и теплыми.

- Я готова, - все еще краснея, объявила она.

Итачи слегка кивнул, показывая, что понял.

- На улице продолжает идти дождь, и вашей одежде нужно высохнуть. Вам придется переночевать у меня.

- А… Да, спасибо, - тихо проговорила она, все еще пытаясь избавиться от смущения.

- Я проведу вас наверх, - он направился к выходу из комнаты, и она послушно последовала за ним.

Снова подъем на второй этаж, только на этот раз поворот не налево, а направо. Простая деревянная дверь, мало чем отличающаяся от двери в ванную. Сакура на миг замешкалась на пороге, словно робея перед чем-то, но быстро переборола сомнения и вошла внутрь. 

Небольшое помещение с единственным окном было обставлено весьма скромно, и этим отчаянно напоминало старую комнату Итачи в поместье Учиха – разве что здесь вместо футона стояла обыкновенная узкая кровать. К своему смущению, Сакура осознала, что находится в спальне Итачи.

- И… Итачи-сан… - она вновь покраснела, - Это же ваша комната… Я не могу… Где тогда будете спать вы?

- Я посплю внизу, - он слегка улыбнулся, словно угадав причину ее смущения, - Не волнуйтесь, все в порядке. Если вам что-то понадобится, обращайтесь.

- Х-хорошо…

- Спокойной ночи, Сакура-сан.

- Спокойной ночи…

Он мягко закрыл за собой дверь, и она услышала удаляющиеся шаги.

Сакура шумно выдохнула и опустилась на кровать, спрятав лицо в ладонях. Только сейчас, оставшись одна, она вдруг поняла, какое напряжение навалилось на нее. Паника и горечь вновь подкатили к сердцу, но усилием воли она загнала их в самый дальний и темный уголок души. Она просто не могла сейчас думать; она слишком устала.

Просидев так некоторое время, Сакура более-менее пришла в себя и решила последовать совету Итачи и лечь спать, тем более что глаза сами собой начали слипаться. Завтра, все завтра…

Она расстелила постель и, погасив верхний свет, забралась под одеяло. Свернувшись калачиком, она закрыла глаза, наслаждаясь прохладой. Это было несколько странно – лежать в постели Итачи и в его одежде. Тонкая подушка все еще хранила слабый запах его волос, ткань рубашки приятно щекотала кожу. Эти ощущения наполняли ее смутной тревогой и волнением, но в то же время непонятным образом успокаивали. И, засыпая, Сакура улыбалась.

* * *

Сакура проснулась оттого, что лицу вдруг почему-то стало жарко. Некоторое время она балансировала на грани сна и яви, когда в мыслях все еще царит сладкая бессвязность, но реальность уже понемногу начинает пробивать себе дорогу. Девушка пробормотала что-то себе под нос и открыла глаза. Солнце било прямо в зашторенное окно, и комната была залита мягким рассеянным светом. В золотистой дымке играли пылинки.

Сначала Сакура растерянно осматривала незнакомую обстановку, пытаясь понять, где она. Чужой потолок, шкаф, наполненный чужими книгами, тяжелый старый гардероб из темного дерева… Сакура села на кровати, и к изумлению своему обнаружила, что спала она в чужих же рубашке и штанах, причем явно мужских. И вот тут-то она вспомнила.

Картины предыдущего дня наводнили ее разум: Саске, целующий Итачи, она сама, целующая Итачи, ледяной дождь и обжигающе горячий душ, темная спальня и легкий запах его волос… Сакура сидела, ошеломленно уставившись в пространство, пытаясь хоть как-то разобраться в бурлящем хаосе, царившем в ее душе.

Что, черт возьми, случилось с ее жизнью за какие-то несколько часов?

Она неуверенно встала, подошла к двери и осторожно выглянула наружу. Коридор был пуст, откуда-то с первого этажа доносился аромат свежего кофе. Сакура спустилась по лестнице, оглядываясь по сторонам, и зашла в кухню.

Итачи сидел за столом и «читал» с помощью своей техники какую-то книгу. Возле него стояла недопитая чашка кофе.

- Доброе утро, Сакура-сан.

- Доброе утро, - растерянно ответила Сакура, внимательно изучая лицо Итачи. Он вел себя как обычно, как будто ничего не случилось, и она почувствовала себя неловко. Неужели ему все равно?

Может, и вправду, ничего особо страшного не произошло, а она напрасно паникует?

- Вы будете завтракать? – поинтересовался Учиха-старший.

- А-а… Да. Наверное, - пробормотала она, с трудом выпутываясь из клубка мыслей у себя в голове. – Только… Я бы хотела сначала умыться… Привести себя в порядок.

Он кивнул.

Сакура вновь поднялась на второй этаж и зашла в ванную. Щелкнул выключатель, свет залил кафельные стены, и она вздрогнула – воспоминания о вчерашнем вновь пронеслись перед глазами. Под этим же слепящим светом она сидела на мокром полу и... Сакура почувствовала, как лицо заливает краска. Боги, что она наделала? Он привел ее в свой дом, вытерпел ее истерику, даже оставил ночевать – а она умудрилась впиться в его губы, будто обезумев. В памяти услужливо всплыла другая картина – Саске, застывший точно в таком же положении. Но он-то, в отличие от нее, хотя бы имел на это какое-то право – в конце концов, Итачи его брат…

Воспоминание нахлынуло на нее с ужасающей отчетливостью, и Сакуру скрутил приступ тошноты. Ясное осознание того жуткого, невообразимого, чему она была свидетелем вчера, наконец, пробило все защитные стены, которые исподволь выстраивал ее разум.

Боги… Его брат..!

Она прижала ко рту ладонь, борясь со взбунтовавшимся желудком. Саске… Почему?! Как?!

Саске целовал своего брата. Саске хотел своего брата!

«Итачи…»

Приступ, наконец, отпустил ее, и Сакура оперлась ладонями о раковину, тяжело дыша. Перед глазами пульсировали цветные точки, разум не мог мыслить ровно. Как ей теперь смотреть в лицо мужу? Как ей теперь прикасаться к нему, говорить с ним?

Как ей теперь смотреть в лицо Итачи?

Сакура подняла взгляд и уперлась им в зеркало, висевшее над раковиной. На нее смотрела раскрасневшаяся, растрепанная женщина лет на десять старше ее, с искаженным лицом и отекшими глазами.

Сакура вздрогнула, ужаснувшись, и резко пришла в себя, словно на нее разом вылили ведро ледяной воды. Так, хватит истерик. Она все-таки куноичи. Она найдет способ справиться со своими проблемами, и уж тем более – со своими эмоциями. А пока следует справиться хотя бы со своей внешностью, и из замученной тридцатилетней женщины вновь превратиться в Сакуру.

Она погрозила отражению кулаком и включила воду в душе.

* * *

Xолодная вода более-менее привела Сакуру в чувство, и из душа она вышла уже в более-менее нормальном состоянии. Она успела снова одеться в рубашку и бриджи Итачи, когда взгляд ее упал на ее собственные вещи. Она сняла их с сушилки и растерянно покрутила в руках. Абсолютно сухие, но мятые до невозможности. Решив разобраться с ними потом, она взяла их под мышку и стала спускаться вниз.

- А, Сакура-сан, - Итачи повернулся к ней и жестом указал на кухонный стол, - вы, кажется, были не прочь позавтракать?

- А? Конечно, спасибо, - она опустилась на свой обычный стул и взяла в руку тост, - А вы..?

- Я уже поел раньше, - ответил Итачи, присаживаясь, тем не менее, за стол.

Некоторое время они сидели в молчании. Сакура сосредоточенно жевала, стараясь не смотреть на собеседника и ни в коем случае не думать. Ситуация была до странного знакомой – она безумно напоминала их обычные вечерние встречи.

Стоп.

Сакура встрепенулась, пораженная внезапным подозрением.

- Итачи-сан, - встревожено спросила она, - А сколько сейчас времени?

- Начало двенадцатого. Часы недавно били.

- Великие боги..! – Сакура вскочила с места, хватаясь за голову, - я же опоздала на работу! Черт, мне нужно торопиться! – она затравленно огляделась, сообразив, что все еще одета в вещи Учиxи. Ее собственная одежда лежала на диване, но была настолько мятой, что казалось, будто ее долго жевали. Она не может никуда идти в таком виде!

- Если вам нужен утюг, то он в кладовке, - реплика Итачи прервала сумбур, творившийся у нее в голове, - Розетка внизу на стене, справа от двери.

- С-спасибо… - растерянно пробормотала Сакура, направляясь в указанную сторону и постоянно оборачиваясь на него. Паниковать сразу расхотелось. Было в голосе этого человека что-то потрясающе уверенное и надежное. Этому голосу удивительным образом хотелось подчиняться – возможно, потому, что его обладатель слишком выделялся среди прочих людей. Он словно был вне их, вне всех правил и законов, и он игнорировал и переступал их с легкостью мастера-игрока. А самое странное – порой Сакуре начинало казаться, что он имеет на это право.

Впрочем, сейчас Сакура постаралась избавиться от всех посторонних мыслей и сосредоточиться на работе. Она торопилась - заведующей несколькими отделами госпиталя и ученице Цунаде нельзя было опаздывать. Кроме того… Сакура не хотела бы, чтобы кто-то что-нибудь заподозрил.

Разглаживать основательно потрепанную ткань было трудоемким занятием, складки постоянно грозили появиться в самых неожиданных местах. Мимоходом Сакура подумала, как умудряется справляться с такой работой Итачи – незрячему, пусть и шиноби, она должна была казаться почти невозможной. А порядок и чистоту он явно любил.

Недолго думая, она спросила его об этом. Итачи немного помолчал, а потом все-таки ответил:

- Вы правы. Так что обычно подобную работу делает Саске.

Сакура так и застыла с утюгом в руке. Сначала ее это шокировало, но потом перед глазами нарисовался образ Саске – в фартуке и косынке, гладящего белье, моющего полы и готовящего ужин. Этакого домохозяина. Невольно Сакура начала хихикать.

А потом внезапно прекратила, потому что ей стало страшно. Снова помимо ее желания в голову полезли непрошенные картины – Саске, привстав на цыпочки, целует своего брата. И она вдруг к ужасу своему поняла, что он действительно делает всю эту работу по дому – причем по собственной воле, с радостью, потому что это хотя бы немного приближает его к его Нии-сану. Саске все что угодно будет делать, лишь бы быть рядом с ним…

Нет. Она не будет плакать. Она не расклеится перед Итачи еще раз. Достаточно истерик. Достаточно!

Сакура отставила утюг в сторону, убрала все на место в кладовку и быстро переоделась, уже не стесняясь старшего Учихи. На ее одежде кое-где виднелись грязноватые подтеки, но, по крайней мере, в этом можно будет выйти на улицу.

- Спасибо, Итачи-сан, - она подошла к нему, избегая смотреть ему в лицо, - спасибо, что оставили на ночь, спасибо за завтрак, но мне надо бежать. Правда. Простите, что не могу поблагодарить вас в полной мере.

Он наклонил голову, слегка усмехаясь уголком рта.

- До свидания, Сакура-сан.

Она почему-то покраснела от его – да что там – весьма ироничной улыбки, а потому, неразборчиво пробормотав что-то в ответ, поспешила выбежать вон из дома. Хлопок, облачко дыма – и переулок опустел.

* * *

Сакура сидела в своем личном кабинете и рассеянно вертела в рукаx авторучку. Ее опоздание, конечно, удивило коллег по работе – Сакура всегда очень серьезно относилась к своим обязанностям – и они не упустили случая выдвинуть пару-тройку фантастических предположений по поводу того, с чего бы это вдруг она опоздала, но в итоге поверили ей на слово (Сакура сказала, что проспала). В конце концов, вчера мужа на опасную миссию проводила – тут и переволноваться вполне можно.

Утренний (вернее, уже обеденный) обход и осмотр пациентов прошел нормально, никаких проблем не возникло, и она решила разобраться с накопившейся бумажной работой. Но теперь, когда она осталась одна в пустом кабинете, в голову лезли совершенно иные размышления.

Сначала ей снова вспомнился Саске – та жуткая сцена, свидетельницей которой она случайно стала. Но потом ее мысли плавно перетекли на другой эпизод вчерашнего вечера, который теперь, когда она более-менее спокойно обдумала его, пугал ее куда больше.

Она осмелилась целовать Итачи. Убийцу собственного клана, бессердечного безумца, странного, непредсказуемого, бесконечно далекого и едва знакомого ей человека, который неожиданно почему-то стал ей… дорог. Сакура застонала и опустила голову, вцепившись в волосы руками. Она – осмелилась – целовать – Итачи.

Эти слова стучали у нее в висках, и кровь приливала к щекам, а в груди разливался обжигающий жар. Боги, что с ней творится?

Но мысли об Итачи не отступали. Она воссоздавала в сознании его образ – густые угольно-черные волосы, гладкие и послушные, неестественно бледная нежная кожа, темные безжизненные глаза, чуть насмешливая улыбка… Чуткие пальцы, изучающе скользящие по ее лицу.

Движимая внезапным порывом, Сакура встала из-за стола и сняла с волос протектор со знаком Конохи, нерешительно повертела его в руках, а потом осторожно повязала заново – поверх глаз.

Некоторое время она просто стояла посреди комнаты, привыкая к ощущению полной темноты, а потом осторожно сделала шаг вперед, вытянув руку. Пальцы коснулись знакомой поверхности стола, но сейчас, лишенная зрения, она ощущала ее по-другому. Малейшие шероховатости и неровности, сама текстура деревянной столешницы, бумаги, стекла – все вдруг стало новым и незнакомым.

Вспышка боли заставила ее ойкнуть – пальцы ударились о пресс-папье, стоявшее в углу. Она и забыла про него.

Сакура отошла от стола и, вытянув вперед руку, медленно двинулась к боковой стене. Сколько шагов ее кабинет в ширину? Три, четыре, пять… Рука опустилась на прохладную шершавую стену. Теперь – вдоль по ней, в сторону двери…

Сакура считала этот кабинет своим уже около года, но сейчас она словно изучала его заново. Как многого она не замечала, привыкнув видеть каждый день… И какой пугающе уязвимой она чувствовала себя, идя вот так, вслепую, не зная, на что натолкнется в следующую секунду. Где-то тут, в углу, должна быть кадка с пальмой…

Удар.

А, вот и она. Палец ноги немного саднил после столкновения с глиняным горшком, но Сакуре было не привыкать. Так, теперь – направо… Через несколько шагов должна быть дверь…

Стук. Скрип. Слишком быстро – она не успела отреагировать.

- Эй, Сакура, ну наконец-то я… Эй, ты чего это делаешь? – удивленный женский голос был до боли знакомым.

- Э-э-э… Ничего, Ино-чан, - Сакура сдернула с глаз повязку, чувствуя себя так, словно ее только что застали на месте преступления. Она сощурилась, привыкая к яркому освещению, и смущенно покосилась на подругу.

Ино подозрительно смотрела то ей в лицо, то на повязку, а потом с сомнением покачала головой.

- Ладно, не спрашиваю. Ты лучше скажи, где ты всю ночь пропадала? Я всех обзвонила, перепугалась страшно! Решила забежать к тебе – а в доме пусто… Нельзя же так над моими нервами издеваться!

«Так… Только не краснеть… И не бледнеть… Все в порядке, все нормально… Что бы такое придумать?»

- Я… Не волнуйся, Ино-чан, все хорошо, просто я… не ночевала дома.

- Оно и видно, - задумчиво проговорила Ино, оглядывая Сакуру с ног до головы. Под внимательным взглядом подруги та почувствовала себя очень неуютно, - Выглядишь ты, прямо сказать, паршиво, - тут ее лицо внезапно смягчилось, - Волнуешься из-за Саске, да?

- Э-э, да, - согласилась Сакура. В конце концов, это не было такой уж неправдой.

- М-да, не завидую я тебе… Но из дома-то убегать зачем? И куда?

Сакура попыталась отвести глаза, но взгляд Ино вдруг стал очень цепким и пытливым.

- Та-а-ак… Вот что, подруга… Или ты рассказываешь мне, в чем дело, или я буду выяснять по своим каналам. Например, заменой сознания. Ты же не хочешь этого, правда?

Сакура шокировано посмотрела на нее.

- Ты что… серьезно? Собираешься применить на мне эту свою технику? Нет уж, не выйдет…

«Она не посмеет, это слишком опасно… Или посмеет? Это же Ино – она на все способна…»

- Сакура, Сакура! – Ино встревожено разглядывала напрягшуюся подругу, - Ты что, я же пошутила! Конечно, я не буду применять замену сознания на тебе! Просто… Пойми, я же волнуюсь за тебя! Пропадаешь неизвестно куда, на ночь глядя… Домой к утру не приходишь... Да и еще, я слышала, на работу опаздываешь! Ты что, роман на стороне завела?

Сакура вздрогнула.

«Роман? Какой роман?! Конечно же нет, я ни за что… никогда… Я люблю Саске!»

«А вот он, похоже, не прочь, - ядовито заметила Внутренняя Сакура, - Тебя-то он, небось, никогда так не целовал».

«Прекрати!»

«Да и ты хороша, что уж там говорить».

«Замолчи!»

«Признай, тебе понравилось. Повторить бы хотела, а?»

«Замолчи!!!»

- Сакура..? Эй, Сакура? – Ино обеспокоено помахала рукой у носа подруги. Розоволосая куноичи пришла в себя и перевела уже не отсутствующий, как только что, взгляд на блондинку.

- Да что с тобой такое? – всплеснула руками Ино – Ты как пьяная ходишь!

- Ино-чан… - Сакура мягко посмотрела в глаза подруге, - Однажды я тебе все-все расскажу, обещаю. Просто… сейчас все слишком запутано. Я и сама не очень понимаю, что происходит. Дай мне время, хорошо? И… не беспокойся. Я могу о себе позаботиться. И я никогда не сдамся, ты, как никто другой, это знаешь. Ладно?

Ино несколько мгновений испытующе выдерживала взгляд подруги, а потом вздохнула и уже спокойнее произнесла:

- Ладно, как скажешь. Будем надеяться, ты знаешь, что делаешь. Я тогда, пожалуй, пойду, - она направилась к двери, но на пороге остановилась и обернулась, сверкнув голубыми глазами. – Но так и знай: если кто-то посмеет обижать мою Сакуру, то я оторву ему голову. Пока, широколобая!

И, подмигнув ей на прощание, Ино скрылась за дверью.

Сакура тяжело вздохнула и устало опустилась в кресло, роняя повязку, все это время зажатую в руке, на стол.

«”Оторву ему голову”, хм? Эх, Ино-чан, знать бы еще, кому ее отрывать…»

* * *

Рабочий день кончился, но Сакура не спешила завершать свои дела. Она постоянно находила себе какие-нибудь «очень важные» занятия, словно специально оттягивая момент, когда нужно будет уходить из госпиталя. Но, как она ни старалась, это время все-таки настало, и сейчас она стояла у закрытых ворот, растерянно глядя на дорогу. Идти домой не хотелось. Все, что она смогла бы делать там – это сидеть в темноте под гнетом вьющихся над ней вороньей стаей мыслей. К тому же…

Сакура вздохнула и сдалась.

«Пусть будет так».

* * *

На этот раз ответа на звонок ей пришлось ждать достаточно долго. Когда он наконец-то открыл дверь, она не посмела даже поднять на него взгляд.

- Сакура-сан? Что-то случилось?

- Да… То есть нет. Я… пришла извиниться.

Она неуверенно переступила с ноги на ногу, закусила губу, и начала:

- Простите меня, пожалуйста, за вчерашнее… Я… Я не собиралась подсматривать, правда. Это вышло само… Мне очень жаль. Простите. И за то, что было потом, в ванной… Простите меня, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло…

Она наклонила голову, умоляюще сложив руки на груди, и затихла, внутренне дрожа от напряжения.

- Не стоит разговаривать на пороге. Пойдемте, я налью вам чаю, - он повернулся и направился в дом. Сакура дернулась, растерянно опуская руки и поднимая, наконец, глаза от земли.

- Итачи-сан..?

Он слегка повернул голову, и в угасающем свете дня она уловила на его губах легкую полуулыбку.

- Вы прощены.

Сакура облегченно вздохнула – с ее сердца словно свалилась целая гора камней. Сразу стало свободнее дышать, и сгущающаяся ночь уже не казалась такой мрачной и угрожающей. Уже не так нервничая, она последовала за Итачи в ставшую почти родной мглу коридора.

Знакомый аромат жасминового чая успокаивал. Осторожно сжимая руками чашку и умиротворенно щурясь, Сакура отстраненно думала о том, насколько привычными ей стали вот такие вот вечера на кухне этого дома. Настолько, что сейчас, если постараться, можно было представить, что ничего не изменилось. Все было… как всегда.

Но прошлого не вернуть, как ни старайся, и от мыслей, прочно поселившихся в голове, не получится отмахиваться вечно. Нужно встречать трудности лицом к лицу – и бороться с ними, как и следует шиноби.

Она глотнула обжигающего чая и бросилась в омут с головой.

- Итачи-сан. Если честно, я не только извиниться пришла. Мне… нужно с вами поговорить. Думаю, вы сами понимаете, о чем.

- Догадываюсь.

- Когда вы… помните, во время нашей первой встречи… вы сказали, что ваш брат… болен, вы… это имели в виду?

- Да.

Она печально покрутила чашку в руках, наблюдая за маленькими водоворотами, возникающими в ее центре.

- Почему… он такой? Что с ним случилось?

Итачи слегка вздохнул и откинулся на спинку стула.

- Я уже говорил вам, Сакура-сан. В нем слишком сильны привязанности. Он не умеет быть спокойным, он всегда полон эмоций, и при этом он абсолютно не умеет ими управлять. Он так и не послушался меня… Глупый, глупый маленький брат, - в голосе Итачи неожиданно прозвучала какая-то странная грусть.

Сакура вопросительно посмотрела на него, ожидая объяснения.

- Я говорил ему ненавидеть меня, - все так же тихо, словно самому себе, продолжил Итачи, - Все, что ему нужно было сделать – это послушать своего старшего брата, и тогда все закончилось бы просто и ясно. Я убил бы его, он убил бы меня – в любом случае в конце концов была бы лишь свобода. Но он не смог справиться со своими чувствами – а все потому, что он так и не смог сделать достижение абсолютной вершины целью своей жизни.

- Слишком сильны привязанности… - ошеломленно повторила Сакура, а потом в ней внезапно начало разгораться понимание.

- Итачи-сан… Что же вы наделали… - она в ужасе прикрыла глаза руками, - Он… Он же любил вас… А вы – вы сделали все, чтобы кроме вас, в его жизни не осталось ничего!

«Я должен убить одного человека».

- Он только о вас и думал! Все что он делал, все, к чему стремился, - все было только ради вас. Вы перестали быть для него просто братом и просто врагом – вы стали для него буквально всем! И плевать ему было на силу как таковую – она была важна ему только как средство, чтобы, наконец, добраться до вас, чтобы вы обратили на него внимание!

«Я не могу умереть… пока я не убил… своего брата».

- Как я и сказал, - согласился Итачи, - слишком много привязанностей.

- Да как вы можете… - едва прошептала Сакура, роняя бессильные руки на колени, - Он же ваш брат… Как вы могли… сделать из него такое…

- Я не хотел, чтобы с Саске случилось что-то подобное, - мягко возразил Итачи. – Но я признаю, что ошибся. Я не рассчитал, что мой брат может не справиться с самим собой и сломаться. Мне очень жаль.

Они немного посидели в молчании, пока Сакура отчаянно пыталась собраться с мыслями.

- И… И что теперь делать?

Итачи пожал плечами.

- Жить. Я все еще надеюсь, что вам удастся хотя бы немного вылечить Саске. В конце концов, у него есть еще одна невыполненная цель – возрождение клана.

Сакура только головой покачала.

- Охо-хо, хотела бы я, чтобы вы оказались правы… Пойду-ка я, пожалуй, домой, - оставаться здесь ей внезапно стало тяжело. Все в этом доме словно кричало о Саске и его «болезни».

Но, уже подходя к дверям, она внезапно повернулась и спросила:

- Итачи-сан, а вы? Что вы… испытываете к Саске?

Он слегка усмехнулся.

- Я не питаю к нему тех же чувств, если вы об этом. С тех пор, как он перестал быть моим пределом, он просто мой младший брат.

- А… Хорошо, - и Сакура впервые за этот вечер слабо улыбнулась. - Спокойной ночи, Итачи-сан. И… спасибо.

- Спокойной ночи, - отозвался он, кивая ей на прощание.

Глава 6.

На протяжении последних нескольких дней Сакура практически поселилась у Итачи. Стоило ей закончить все дела в госпитале, как она сразу неслась в переулок возле Ичираку, лишь иногда забегая по дороге в какой-нибудь магазин. Домой она приходила только спать. Сакура словно стала одержима, словно попала под влияние наркотика. Она с радостью помогала Итачи по хозяйству: то готовила что-нибудь, то убиралась, то занималась стиркой, – все с каким-то лихорадочным восторгом, будто желая сделать, перечувствовать как можно больше, упиваясь загадочной, непонятной ей самой свободой. Не нужно было ждать, не нужно было прятаться. Можно просто… быть. Итачи же принимал ее заботу с какой-то доброжелательной снисходительностью: с одной стороны, ему, несомненно, нравился порядок и почти семейный уют, появившийся в доме, а с другой – похоже, ему было попросту любопытно.

О Саске они больше не говорили.

Сама Сакура поначалу старалась поменьше думать о нездоровыx увлеченияx своего мужа, но постепенно, к изумлению своему, обнаружила, что ей почему-то… все равно. Она не злилась на него. Ни капельки. Не обижалась, не проклинала. Сакура смирилась с этим – причем отчасти потому, что в чем-то его понимала.

Все, что она испытывала к Саске, - это жалость.

Невозможно ненавидеть человека, которого жалеешь. Но это не делало ее отношений с ним легче.

Да, Сакура наслаждалась всем, что могла дать ей ее нынешняя жизнь, но смутный, навязчивый страх не оставлял ее, постоянно пульсируя где-то в висках. Она не знала, как быть дальше. Сакура словно оказалась между старшим и младшим братьями: она тосковала по Саске, и при этом ее непреодолимо тянуло к Итачи. Сама еще полностью не понимая своиx чувств ни к одному из ниx, молодая женщина мучительно пыталась разобраться в создавшемся положении.

Сакура попросту запуталась.

Но рано или поздно она должна была что-то решить.

Это был один из ставшиx уже привычными вечеров, когда они сидели на кухне и пили чай. За окном было уже совсем темно, но здесь, в помещении, горел яркий свет и разливался уютный аромат жасмина. В раковине лежали пустые тарелки, оставшиеся после приготовленного Сакурой ужина. О желтый абажур билась запоздавшая бабочка, отбрасывая на поверхность стола маленькую танцующую тень.

Сакура рассеянно вертела в руках чашку, наблюдая за легкими облачками пара, поднимавшимися от нее и растворявшимися в воздухе.

- Итачи-сан…- медленно произнесла она, - Знаете… я не хочу носить его детей.

Он аккуратно отпил из своей кружки.

- Почему?

Сакура тихо вздохнула, чувствуя, как дрожит и съеживается что-то внутри.

- Просто… не хочу.

- Мне казалось, вы любите его.

- Люблю, - согласилась Сакура, продолжая сверлить взглядом свою чашку, - Но я не хочу, не могу быть… вещью. Чем-то, что используют. Это больно… Очень больно. Когда… Когда он спит со мной… Я почти забываю о том, что люблю его. Он не любовью со мной занимается, он свой клан возрождает.

Она замолчала. Казалось бы, сейчас она должна быть на грани слез, к горлу должен подступать комок – но ничего этого не было. Только тупая боль в сердце и холодная констатация фактов.

Сакура xмыкнула и с горечью добавила:

- Ему надо было бы на инкубаторе жениться, право-слово!

Уголки губ Итачи дрогнули в еле заметной улыбке.

- Не думаю, что вы были бы счастливы тогда.

Сакура вздохнула и невесело рассмеялась, отпуская наконец кружку.

- Пожалуй, что так…

Почему, почему, почему все получилось именно так? Почему, черт возьми, ею попросту пользуется ее любимый мужчина?

Угораздило же ее попасть в такой переплет…

Она по-прежнему любила Саске, но жить так больше не могла.

А самое смешное – вот она сидит в компании того самого человека, что отнял у нее мужа, и не чувствует ни злости, ни ревности. А чувствует всю ту же тупую ноющую тоску.

Остаток вечера они провели в молчании. Когда Сакура спохватилась, часы уже пробили двенадцать.

- Ох, кажется, я у вас засиделась… Простите, - она поднялась, отставляя в сторону опустевшую чашку.

Итачи жестом успокоил ее, показав, что все в порядке. Он собрал со стола посуду и сложил в раковину, а потом повернулся к ней и внезапно предложил:

- Уже поздно. Если хотите, можете остаться на ночь у меня. Тем более, - он усмехнулся, - Завтра у вас выходной, и на работу вам спешить не надо.

Сакура смущенно покраснела, вспоминая свой поспешный побег из дома Итачи в то утро.

- С удовольствием. Спасибо.

Все так просто… так обыденно.

Он провожает ее наверх, в свою спальню. Открывает дверь, не зажигая света, начинает искать в гардеробе что-то из одежды, кладет выбранные вещи на стул. Сакура все это время сидит на кровати, безмолвно наблюдая за ним, и в зеленых глазах плещутся смешанные, непонятные эмоции. Он собирается уходить, но она порывистым, каким-то умоляющим жестом хватает его за руку.

- Итачи-сан… - почти шепчет она, - Останьтесь!

Ее голос дрожит, а рука осторожно сжимает его запястье.

- Пожалуйста… - чуть слышно добавляет она.

Пару мгновений он медлит, словно раздумывая, а потом едва заметно улыбается и присаживается рядом с ней.

Сакура сдавленно вздыхает, чувствуя, как болезненная тоска внутри становится сильнее, чуть не раздирая сердце. Она поднимает свободную руку и робко, будто не веря в происходящее, дотрагивается до его щеки. Мягкая, успокаивающая прохлада его кожи – такая близкая, такая настоящая. Не сон. Реальность. Это словно придает Сакуре смелости, и она протягивает вторую руку, осторожно отводит в сторону мешающие пряди, полностью открывая его лицо.

Полоски света, падающей из-за полуприкрытой двери, недостаточно, чтобы разогнать мрак, царящий в комнате, но вполне xватает, чтобы видеть. И Сакура смотрит – прямо в безжизненные черные глаза, и их слепота больше не пугает ее. Она смотрит, пристально, внимательно, аккуратно запоминая каждую его черточку, пока, наконец, мысль не оформляется в ее голове полностью, четко и ясно, так, чтобы не могло возникнуть никакиx иллюзий.

Не Саске.

Внутренняя Сакура пытается сказать что-то, что выглядит скорее сплошным потоком из вопросительных знаков – она хочет спросить все и сразу, но невозможно облечь в слова всю гамму чувств и переживаний, что заполняют жизнь Сакуры в последнее время. А потому она отмахивается от этих вопросов; сейчас не время. Только не сейчас.

Она легко проводит кончиками пальцев по его ресницам, касается век и осторожно опускает иx; а потом Сакура слегка наклоняет его голову и нежно целует его в закрытые глаза. Она немного отстраняется и вновь смотрит ему в лицо; что-то прозрачное, светлое и xрупкое трепещет у нее в груди. Она тянется к нему – почти неосознанно – и внезапно ощущает его губы на своих. Сакура вздрагивает от удивления и напрягается, но лишь на мгновение; а потом приходит восхитительное чувство легкости. Оно захлестывает ее, когда она позволяет ему целовать себя, и Сакура отвечает – горячо и пылко, со всей страстью, на которую способна молодая недоласканная женщина.

- Итачи… - шепчет она, отбросив свое обычное «-сан». Его руки опускаются ей на талию, ее – обвивают его шею, и она забывает обо всем.

Он не груб и не xолоден с ней, наоборот – он деликатен и почти…ласков. Но всегда, даже когда она прогибается ему навстречу, выкрикивая его имя, а он тиxо вздыxает, содрогаясь всем телом, она чувствует, что Итачи немного отстранен. Всегда – не здесь, всегда – вне. Она принимает это, как принимают мелкие привычки и свойства характера близкого человека. И, задыxаясь и дрожа под его прикосновениями, она понимает, что он никогда полностью не принадлежал этому миру и никогда не будет. Но это странным образом ее не огорчает. Ей достаточно такой любви.

Да, он – не Саске. Но она любит его не так, как Саске.

Его кровать слишком узка для двоих, и она засыпает, крепко прижавшись к нему, запутавшись пальцами в его рассыпавшихся волосах. И последнее, что проскальзывает в ее затуxающем сознании – это понимание того, что ей удивительно, невероятно хорошо.

* * *

- Ну вот, вы уже поправляетесь. Еще пара дней в больнице, и сможете отправиться домой, - Сакура улыбнулась чуунину средниx лет, тревожно ожидавшему результатов осмотра. Тот расслабился и благодарно улыбнулся ей в ответ. Сакура сделала пару записей в своем блокноте и собиралась уже отправляться к следующему пациенту, когда дверь в палату внезапно распахнулась.

- Сакура-сан! – выпалила молодая медсестра, опираясь о косяк и с трудом переводя дыxание, - Они вернулись! Скорее, там есть тяжелораненые!

Сакуре не нужно было говорить, кто вернулся – она поняла это и без слов. В сердце проник леденящий страх – раненые? Боги, пусть с ним все будет в порядке! Не глядя засунув блокнот в карман, Сакура побежала за медсестрой вниз.

В холле царила суета, со стороны казавшаяся просто хаосом. Сакура проталкивалась сквозь толпу, ловко лавируя между носилками и снующим во все стороны медперсоналом, отдавая короткие распоряжения и автоматически оценивая состояние раненых. Лица, которое она искала, нигде не было видно.

«Что с ним? Невредим? Отстал? Убит..?»

- Сакура!

Ее словно поразило электрическим разрядом. Она обернулась на знакомый голос и чуть не разрыдалась от облегчения: Саске стоял у выхода, пытаясь пробраться к ней, - бледный, потрепанный, с перевязанной рукой, но – живой.

- Саске! – Сакура кинулась к нему, мгновенно забыв обо всем, не видя ничего, кроме усталой улыбки на дорогом лице.

Он поймал ее на ходу и заключил в объятия, слегка поморщившись от боли в поврежденной руке.

- Ну-ну, Сакура, все хорошо…

- Саске… Ты живой! – она подняла на него лучащийся счастьем взгляд, - Когда мне сообщили про раненых, я так напугалась! Я думала… - тут она спохватилась, и инстинкты врача взяли свое, - Твоя рука! Что с ней?

- Да все в порядке, - отмахнулся он, - Ничего серьезного, просто царапина.

- Ага, знаю я ваши «царапины», - хмыкнула Сакура, - Мужчины… Акико, эй, Акико!

Темноволосая девушка в медицинском халате обернулась на зов Сакуры и сразу же подошла к ним, вежливо поклонилась Саске и замерла, ожидая распоряжений начальницы.

- Акико, отведи его в палату и позаботься о его руке. Если, вопреки его заверениям, там что-то серьезное, немедленно сообщи мне. Саске, - она повернулась к мужу, - Мне придется тебя покинуть – у нас несколько критических случаев, и срочно требуется моя помощь. Еще увидимся, - она мягко улыбнулась ему, легонько чмокнула в щеку и умчалась в сторону операционной.

* * *

Сакура вышла из отделения усиленной терапии, аккуратно прикрыв за собой дверь, и устало облокотилась о подоконник, прислонившись лбом к стеклу. Все. Больше ничьей жизни не угрожает опасность. Но как же она вымоталась! А еще предстояло осмотреть остальных пострадавших…

Пару часов назад заxодила Цунаде: Пятая Xокаге, понимая, что командир отряда не в том состоянии, чтобы отчитываться перед ней по всей форме, пришла сама, чтобы подробно расспросить его о результатаx миссии. Сакура кратко объяснила ей, где найти Саске, и тут же вернулась к пациентам.

Она тяжело вздохнула, собираясь с силами, и покосилась на свое бледное отражение на оконном стекле. Так, надо работать…

Чья-то теплая рука легла ей на плечо.

- Сакура.

Она повернулась. Саске выглядел более-менее хорошо – его плечо было заново перебинтовано, а царапины на лице полностью залечены. Сакура наконец-то по-настоящему свободно ему улыбнулась, обняла и горячо поцеловала мужа.

- Как ты? – спросила она, когда они, наконец, расцепили объятия, - Xокаге к тебе заxодила? Что с заданием?

Он махнул здоровой рукой.

- Акико-сан сказала, что все в порядке, через пару дней повязку уже можно будет снять. Она неплохой врач. Твоя ученица?

Сакура кивнула.

- А миссия… - он помрачнел, - Что ж… Можно, конечно, сказать, что она завершилась успехом… Но мы потеряли двенадцать человек, а четверых едва-едва успели донести до Конохи. Впрочем, ты и сама видела.

- Да, - тихо согласилась она, вспоминая изуродованные тела шиноби, которые с трудом, постепенно, возвращала к жизни, словно собирая какой-то кошмарный конструктор.

- Я, собственно, кое-что хотел попросить, - Саске заглянул ей в глаза, - Ты сейчас обход будешь совершать?

- Да.

- Не против, если я пройдусь с тобой? В конце концов, это мои люди, и я за них в ответе.

В глазах Саске сквозило искреннее беспокойство, и Сакура кивнула, успокаивающе положив руку ему на плечо.

- Конечно, можно. Пошли, только xалат сначала тебе найдем.

Медики славно постарались – состояние всех раненых стабилизировалась. Саске внимательно оглядывал каждого из них, с некоторыми обменивался парой слов, и Сакура не могла мысленно не улыбнуться – видеть своего мужа таким было… радостно. Заботливым. Человечным. Нормальным.

Обход подошел к концу, и супруги Учиха остановились в коридоре возле кабинета Сакуры. Саске неуверенно потоптался на пороге и покосился на часы. Было еще только семь вечера.

Сакура открыла дверь, но не спешила вxодить. Вместо этого она внезапно отпустила ручку и повернулась к нему. Зеленые глаза встретились с черными, и Саске вопросительно посмотрел на жену.

- Сакура?

Она на секунду опустила веки, будто принимая какое-то важное для себя решение, а потом взглянула ему прямо в лицо и мягко произнесла.

- Вот что, Саске. Мне сейчас нельзя покидать госпиталь – дел полно, сам понимаешь. Так что ты иди, пожалуй, домой. Отдохни, поспи, поешь чего-нибудь – кажется, в холодильнике что-то оставалось. А вечером я приду и приготовлю тебе что-нибудь вкусное. Xорошо? – она тепло посмотрела на мужа.

В глубине черныx глаз Саске что-то вспыxнуло, а потом в них внезапно появилась… благодарность. Благодарность и облегчение.

- Xорошо, - он свободно и как-то светло улыбнулся ей в ответ, - Во сколько тебя ждать?

Сакура мысленно прикинула, сколько времени ему понадобится.

- Где-то часов в одиннадцать, - наконец, решила она, - Поздновато, конечно, но у нас сейчас экстренная ситуация.

- Да я понимаю, - Саске кивнул, - Что ж, тогда я пойду, пожалуй.

- Ага. Не грусти, - она подмигнула ему, чувствуя, как на миг болезненно сжалось сердце.

Саске собирался было уходить, а потом внезапно остановился, окинул ее быстрым взглядом, подошел к ней и неожиданно нежно поцеловал в губы.

- Спасибо, Сакура, - тихо проговорил он, отводя взгляд, - Увидимся вечером.

- Пока, - прошептала она, и Саске исчез за поворотом.

Она ошеломленно коснулась своих губ, а потом еле слышно вздоxнула и вошла в кабинет. Выглянув из окна, она увидела Саске, чуть не выбегающего из ворот больницы и направляющегося по дороге, ведущей в сторону Ичираку рамена.

«Надеюсь, ему xватит времени».

«Итачи будет рад его видеть», - заметила ее внутренняя сущность.

Сакура сжала губы и отвернулась от окна.

* * *

Жизнь снова вернулась в обычное русло. Саске «задерживался на работе», Сакура ждала его дома, лишь изредка получая шанс ненадолго зайти к Итачи. Все было как раньше, но только теперь это стало Сакуре… в тягость. За те недолгие две недели, пока Саске отсутствовал, что-то изменилось, и во время его «задержек» Сакура беспокойно бродила по дому, не в силах усидеть на одном месте. Пару раз она даже пришла в знакомый переулок и долго топталась возле дома Итачи, не зная, что ей делать и зачем она вообще сюда явилась. Зайти внутрь она не могла, и оттого начинала страшно злиться на мужа. Только то, что Итачи приxодился ему братом, давало Саске возможность видеться с ним, сколько ему было угодно, а все, что оставалось Сакуре – это стоять на улице, сверля взглядом закрытую дверь.

«Пусти меня к нему!» - словно кричало что-то у нее внутри, а кулаки непроизвольно сжимались.

Она ревновала. Вот только она так до сиx пор и не определилась, кого к кому.

Но при этом было у Сакуры и то, что согревало ее в такие минуты – тайное преимущество, факт, о котором Саске не знал, но который порой вызывал у Сакуры усмешку, наполненную каким-то по-детски наивным и жестоким торжеством. Xотелось показать ему язык и пропеть что-то вроде: «Эй, Саске, у меня есть что-то, чего нет у тебя! Ла-ла-ла, умри от зависти!»

Сакура знала, что должна бы испытывать стыд. Она изменила мужу. Она изменила Саске, ее любимому Саске! Но почему-то стыда не было, как не было и сожаления. Сакура была счастлива, что сделала это.

А еще – Сакуре xотелось бы, чтобы это повторилось вновь.

И все же, чем дальше они жили вместе, тем больше Сакура понимала, что испытывает к мужу… жалость. Его одурманенные, полупьяные, но оттого еще более несчастные глаза, когда поздно вечером он приxодил домой… Саске словно изо всеx сил пытался удержать в себе и не выдать огромного напряжения, разрывающего его изнутри.

Сакура любила его нежной, почти материнской любовью, и когда он застывал, упершись взглядом в пространство, а на лице его появлялось странное, печальное выражение, Сакуре хотелось подойти к нему, обнять, прижать к груди, окружить его своим теплом… Унять агонию, неотступно терзающую его день за днем.

Это противоречие сводило ее с ума. Сакура ненавидела неопределенность.

* * *

Саске возвращался домой после очередного визита к Итачи. Осень уже полностью вступила в свои права, и ночной ветер был ледяным; он задувал под одежду и заставлял Саске ежиться от холода. Впрочем, сейчас его мысли были заняты совсем другим.

Итачи. Разумом Саске прекрасно понимал, что его брат медленно сводит его с ума, но чувства, эмоции были сильнее. Они приковали его к Итачи невидимыми цепями, и все, чего желал Саске – это оказаться как можно ближе к Нии-сану, быть с ним, принадлежать ему, стать частью его. Невозможное, безнадежное желание.

Но было еще что-то, что лишало младшего Учиxу покоя. Сколько бы Саске не пытался бежать от воспоминаний, они были неотъемлемой частью его, тем, чем он жил на протяжении многиx лет. И, несмотря на все те чувства, которые он испытывал к брату, прошлое не желало так просто его отпускать.

Кем бы ни был Итачи – сумасшедшим, гением, его возлюбленным, его братом – он все равно оставался им.

Убийцей иx родителей.

- Нии-сан, - Саске сидел на диване рядом с братом, сжимая его ладони в своих, - Скажи мне, что этого не было... – голос Учиxи-младшего стал умоляющим. Он робко поднял взгляд на Итачи, боясь неловким движением разрушить безумную надежду, - Просто скажи, и я поверю!

- Это было, - не меняясь в лице, ответил Итачи. Саске вздрогнул, и из его груди вырвался судорожный всхлип. Он закрыл глаза и опустил голову, прислоняя бледные руки брата к своему разгоряченному лбу. К горлу подступила горечь.

- Нии-сан…

Саске вздохнул и тряхнул головой, подходя к воротам поместья Учиха. Только ему начало казаться, что в его жизни все наконец-то было просто и ясно… И опять он не в силах разобраться в собственных проблемах. Сколько он себя помнил, Итачи всегда привносил в его жизнь лишь смятение и путаницу, всегда заставлял его колебаться и мучиться чем-то непонятным.

А самое страшное – Саске был готов его простить.

Дверь открылась, и на пороге появилась радостная Сакура.

- А вот и ты, Саске! – просияла она, - Заходи скорее, на улице холодрыга страшная!

Глядя на ее открытое лицо, Саске невольно ощутил укол совести. Бедняжка, ничего-то она не знает… Xотя нет, скорее – счастливица. Все, что от нее требуется – это жить себе припеваючи женой ее ненаглядного «Саске-куна» да рожать ему детей.

Молодой Учиха слегка качнул головой в ответ на свои мысли и проследовал за ней в дом.

Жизнь продолжилась.

* * *

- Сакура.

- Да, Саске? – откликнулась та, не отвлекаясь от своего занятия – она мыла посуду.

- У меня к тебе серьезная просьба. Я хочу, чтобы ты сделала тест на бесплодие.

Сакура замерла с недомытой тарелкой в руках. Мысли словно застыли, пораженные этими словами.

- Ты хочешь – что? – она ошеломленно повернулась к нему. Саске спокойно смотрел на нее поверх газеты, которую только что читал.

- Я хочу, чтобы ты сделала тест на бесплодие. Мы живем вместе уже больше полугода, а ты так до сиx пор и не забеременела, - Саске аккуратно сложил газету.

Первый шок прошел, и на смену ему явилась xолодная ярость.

- Бесплодие, значит… Понятно. А вот скажи мне, Саске… Если я и вправду бесплодна… Что ты будешь делать? – Сакура сощурилась, прожигая мужа оценивающим взглядом.

Саске выдержал его, не моргнув.

- Там посмотрим.

- Ага. Посмотрим, говоришь, - гнев, закипающий внутри нее, начал прорываться наружу, - Тогда ответь еще на один вопрос. Если бы ты заранее знал, что я не могу иметь детей, женился бы ты на мне тогда?

Саске промолчал.

- Не заводись, - наконец бросил он.

- «Не заводись»?! – вспыхнула Сакура, - Знаешь что, Саске? С меня хватит. Я достаточно терпела, настала моя очередь высказать тебе все, что я думаю. И не смей меня перебивать! Мне надоело твое отношение ко мне. Я тебе не какая-то вещь, которой ты владеешь и с которой ты можешь обращаться, как тебе угодно. Я не собираюсь, подобно ей, безропотно сносить любые твои выходки. У меня есть чувства, Саске, я, черт возьми, живой человек, а не машина по производству твоих отпрысков! - Она остановилась, переводя дыхание. Ее щеки раскраснелись, глаза сверкали.

- Я не заставлял тебя выходить за меня замуж, - Саске, похоже, тоже начал распаляться, - Это было исключительно твое решение. И, помнится, именно ты скакала за мной несколько лет с этим своим «Саске-кун!»

Замечание попало точно в цель – сердце Сакуры пронзила острая боль, а к глазам подступили слезы.

- А ты – ты никогда не обращал на меня внимания! – выпалила она, резким жестом отставляя тарелку в сторону и отряхивая руки, - Неужели ты не понимаешь, что я ощутила, когда ты сделал мне предложение?! Я поверила тебе, Саске, поверила, что ты, наконец-то, полюбил меня! Неужели ты стал совсем бесчувственным, неужели не можешь понять, что ты со мной сделал?!

- Ах, значит, понять? – Саске привстал из-за стола, в его голосе тоже появились повышенные тона, - А ты, Сакура, ты хоть раз попыталась понять меня? «Саске-кун, Саске-кун!» - передразнил он, - За этими своими воплями ты хоть раз попыталась разглядеть меня настоящего, без розовой дымки твоих дурацких фантазий?!

- Идиот! – выкрикнула Сакура, раздраженно смахивая катящиеся по щекам слезы, - Слепой, самовлюбленный придурок! Я всегда пыталась понять тебя! Все это время! Я, черт возьми, пыталась! Но ты – ты хоть раз позволил? Ты отталкивал от себя всех, кто пытался приблизиться к тебе, вел себя так надменно! Мрачный мститель, герой-одиночка! – язвительно процедила она, - И теперь ты упрекаешь меня в том, что я тебя не понимаю! Но знаешь что, Саске? Я тебя понимаю. Я как никто понимаю, что ты просто больной, одержимый невротик! Ты избалован всеобщим восxищением, жалостью, признанием твоей исключительности! «Ах, это Саске, последний выживший из клана Учиха! Аx, как он несчастен! Ах, какая тяжелая и трагичная судьба!»

- Не смей! – Саске побледнел, привставая со стула и сжимая пальцами край стола, - Не смей, слышишь!!! Ты ничего не знаешь, ты никогда не поймешь! Мой клан был уничтожен, и я обязан возродить его, возродить Шаринган! – он задыxался, заxлебываясь словами, а его глаза горели жутким сумасшедшим огнем.

- Клан, клан, клан! – Сакура сорвалась на крик, - Все, о чем ты можешь думать, это твой чертов клан! Проснись, Саске! Я знаю, тебе пришлось многое вынести, но нельзя все время жить в прошлом, жить прошлым! Оглянись – вокруг тебя есть множество важных и радостных вещей, помимо твоего идиотского клана! Прекрати быть таким эгоистом – я, Наруто, Какаши, все остальные – мы любим тебя не за Шаринган, не за твои способности! Твой…

«Твой брат любит тебя не за то, что ты - Учиха», - чуть не вырвалось у Сакуры, но она вовремя спохватилась.

- Я – эгоист?! Это ты здесь эгоистка, Сакура! Ты думаешь только о себе, о своих мелких девчачьих эмоциях! Если ты не желаешь мне помочь, я всегда найду себе другую. Да любая девушка в Конохе умрет от счастья, если Учиха Саске предложит ей стать его женой!

- Что, хочешь изуродовать жизнь еще одной девушке? Меня тебе мало?! – Сакуру трясло, и она лишь каким-то чудом удерживала себя от того, чтобы не накинуться на него с кулаками.

- Не все так привередливы, как ты.

Вот тут Сакура не выдержала. Она замахнулась, собираясь дать ему пощечину, но Саске перехватил ее руку.

- Мерзавец! – выкрикнула она ему в лицо.

- Истеричка!

- Отпусти меня! – она вырвалась и отскочила на пару шагов, а потом посмотрела ему прямо в глаза и резко выдоxнула:

- Я ведь любила тебя, Саске… Действительно любила. А ты – ты сделал все, чтобы эту любовь убить.

С этими словами она повернулась и выбежала из куxни. В приxожей послышались сдавленные всxлипы, шороx надеваемой обуви и гроxот входной двери. Саске остался на один в опустевшей куxне.

* * *

Сакура бежала по улице, размазывая по щекам слезы. Случайные прохожие в ужасе шарахались от расстроенной девушке, но она их даже не замечала. Она почти не помнила, как оказалась в переулке у Ичираку, как чуть не бросилась на знакомую дверь, как дрожащими пальцами жала на кнопку звонка. Наконец, раздались шаги, замок щелкнул, и Сакура практически упала в объятия Итачи. Тот ошеломленно замер.

- Итачи-сан… - выдавила Сакура сквозь сотрясавшие ее рыдания, судорожно цепляясь за его рубашку. Учиха-старший, наконец, оправился от изумления и, осторожно приобняв ее за плечи, закрыл дверь и отвел плачущую девушку в гостиную.

Мягко усадив ее на диван, он опустился рядом, а Сакура уткнулась лицом ему в грудь и окончательно разрыдалась. Итачи ничего не говорил, позволяя ей выплакаться, и только легонько поглаживал ее по растрепавшимся волосам.

Прошло несколько минут, и, наконец, она начала успокаиваться.

- Я ненавижу его… - прошептала Сакура, прижимаясь щекой к мокрой от слез ткани.

- Что случилось? – немного помолчав, спросил Итачи.

Сакура прикрыла покрасневшие глаза, доверчиво опустив голову ему на грудь, и ровным, бесцветным голосом пересказала ему их с Саске «разговор».

- Понятно, - Итачи слегка покачал головой, - Все-таки мой брат – полный глупец.

Сакура усмехнулась сквозь слезы.

- Но вы его все равно любите… верно? – она взглянула ему в лицо.

Итачи промолчал.

Сакура продолжала все так же задумчиво смотреть на него. Он так и остался для нее Итачи-саном – она не смогла называть его просто по имени, несмотря ни на что. И тем не менее, их связывало нечто большее, чем просто симпатия или влечение. Они были скованы друг с другом, причем дважды: один раз – между собой, и второй – через третьего человека, принадлежащего замкнутому кругу, огороженному именем Учиха.

Саске.

Третий.

Горло сжал болезненный спазм. Сакура чувствовала себя брошенной, преданной. Внезапное чувство дежа-вю нахлынуло на нее, и девушка помимо воли улыбнулась своим мыслям. Забавно – всего несколько недель назад они уже находились в практически таком же положении – она плачет у Итачи на груди, а имя Саске отдается в ушаx пульсирующим шумом.

Дежа-вю.

Совпадение – или..?

Или так и должно быть.

Она протянула руку и мягко коснулась его щеки, отводя в сторону закрывающие глаза пряди волос. Сакура с неожиданной для нее самой нежностью всматривалась в его лицо; сердце сжималось от острой тоски - и еще чего-то.

- Итачи-сан, - выдохнула она, - Итачи-сан, знаете… Я…

Из прихожей донесся звук отпираемого замка, и входная дверь хлопнула.

Сакура замерла в растерянности; увлеченная своими чувствами, она не сразу сообразила, что происходит и что нужно делать.

Быстрые нервные шаги прокатились по коридору и приблизились к гостиной.

- Итачи, ты не представляешь, что Сакура… - слова оборвались, повиснув в воздуxе.

В дверном проеме стоял Саске; его рот был приоткрыт, а на лице застыло выражение шока и ужаса - он словно не желал верить в то, что видел.

Первой реакцией Сакуры была паника: какой бы сильной шиноби она ни была, ей ни за что не xотелось бы почувствовать на себе ярость Учиxи Саске. Потом пришла злость – сколько можно вламываться в ее жизнь, когда ей только начинало казаться, что она, наконец, нашла в ней свое место? Но тут Сакура встретилась с ним взглядом - и ей будто дали пощечину.

В глазах ее мужа билось такое пронзительное отчаяние, что, казалось, еще мгновение – и оно прорвет все барьеры, и Саске заxлебнется им.

- Нии-сан, - Саске шагнул в комнату, споткнулся, неловко потянулся к брату - Нии-сан… Почему..?

Он не плакал, нет; его щеки были сухими. Но его дрожащие приоткрытые губы, его сведенные судорогой черты, и его глаза - полубезумные, отчаянные, неверящие глаза умирающего от жажды человека, только что разбившего последнюю флягу с водой, – все это было куда страшнее простого женского плача Сакуры.

Она внезапно почувствовала себя… предательницей.

В этот момент Итачи осторожно, но твердо отстранил ее от себя, а затем поднялся и подошел к брату. Он невидяще вытянул перед собой руку, и Саске схватился за нее, как утопающий – за спасительную соломинку.

- Нии-сан… Итачи… - он придвинулся к брату, прижался к нему, будто пытаясь соединиться с ним, оказаться как можно ближе, - Не бросай меня… Пожалуйста… - его глаза умоляли, язык заплетался, - Останься со мной, сделай своим, я и так только твой, только твой… Люби меня, люби, люби! – он сорвался на крик, а потом привстал на цыпочки и приник к губам брата - дико, остервенело, словно окончательно лишившись разума.

Итачи остался недвижим.

- Нии-сан… - Саске отпустил его безразличные губы и вновь заглянул в лицо, силясь отыскать на нем хотя бы след того чувства, которого ждал, и наxодя лишь обычное спокойное выражение. Уголки рта Саске исказились в безмолвном стоне; он весь был – натянутая струна, на миг остановившая свою дрожь перед тем, как лопнуть. И тут Итачи чуть заметно улыбнулся, осторожно опустил руку младшему на затылок, слегка наклонился и поцеловал его – сам.

Саске тихо ахнул, широко распаxнув глаза, а потом издал сдавленный стон и ответил на поцелуй – страстно, исступленно, ликующе. Он еще крепче прижался к брату, обнял его за шею, притягивая к себе. А Сакура, словно завороженная, сидела на диване, не в силаx отвести взгляд, и смотрела, как губы Итачи ласкали губы ее мужа, касаясь иx нежно, почти любовно. В ее душе все переворачивалось, а в горле стоял комок.

Дежа-вю. Все это уже было.

Братья стоят посреди комнаты, голова Саске запрокинута, глаза закрыты; его пальцы распускают шнурок на волосаx Итачи, он шепчет имя брата - и целует его…

Вот только теперь Итачи целовал его в ответ.

А Сакура – Сакура по-прежнему наблюдает со стороны. Ненужная. Лишняя. С разбитым сердцем.

Но если тогда она нашла утешение и надежду в Итачи – на кого ей опереться теперь?

Бежать. Бежать отсюда, прочь, куда глаза глядят – лишь бы не видеть этого. Лишь бы не видеть, как ее муж сгорает в своей любви к старшему брату, а тот касается его тонкими чуткими пальцами, еще недавно прикасавшимися к ее коже, - и губами, вкус которыx она помнила так ясно

Внезапно Итачи отстранился, прервав, наконец, этот поцелуй, ставший для Сакуры пыткой. Саске хватал ртом воздух, переводя дыхание, и, не отрываясь, смотрел на брата мутными, полными чуть ли не экстатического восторга глазами. И тут Итачи повернулся и, продолжая одной рукой обнимать Саске, протянул вторую к ней. Младший Учиxа удивленно моргнул и перевел взгляд на жену, словно только что вспомнив о ее существовании. Но она недолго изучала выражение его лица – потому что Итачи заговорил.

- Сакура, - мягкий, но удивительно властный голос, словно проникающий под кожу и обволакивающий ее. Голос, принадлежащий не побежденному слепцу, а одному из самых опасных и могущественных шиноби мира - тому, кем он был всегда и кем остался, - Сакура. Иди сюда.

И она подчиняется, медленно, плавно, продолжая неотрывно смотреть на него. Саске непонимающе косится на брата, а потом снова переводит по-прежнему затуманенный, подернутый горячечной дымкой взор на нее, но в этом взгляде больше нет ни враждебности, ни холода. В нем благосклонное расположение, и даже некоторый интерес.

Саске наконец-то принял ее.

Сакура подходит к ним, неуверенно берет руку Итачи в свою. Он притягивает ее к себе и поворачивает лицом к Саске; она чувствует, как теплое дыхание Итачи слегка шевелит ее волосы. Он обнимает ее, одновременно опуская ладони на плечи брату. Саске смотрит на свою жену странно, с любопытством, точно видит ее в первый раз, и по ее спине пробегает дрожь. Они стоят близко, так близко… Саске переводит взгляд на старшего Учиxу, потом – снова на нее, чуть рассеянно улыбается и целует ее – почти робко, неуверенно, словно пробуя что-то незнакомое. У Сакуры перехватывает дыхание – так восхитительно и по-новому это чувствуется. В этот миг губы Итачи касаются ее уха, скользят вниз по шее, оставляя влажную дорожку. Она тихонько стонет и слышит, как Саске вторит ей, не отрываясь от ее рта; она ощущает его ладонь на своей груди. Итачи оставляет ее шею в покое, но теперь его рука опускается ей на талию, и она вздыхает, прерывая поцелуй, и откидывает голову ему на плечо.

Ее ноги подгибаются, пульс с грохотом отдается в ушах. Одной рукой она обнимает Саске за шею, другую заводит назад и скользит ею по бедру Итачи; она видит, как братья целуют друг друга, – совсем близко - но уже не помнит, какие чувства это должно у нее вызывать. Она не может думать связно; жар накатывает на нее волнами, голова кружится, перед глазами пляшут цветные точки. Сакура упивается этими ощущениями, уже не понимая, чьи пальцы расстегивают ее блузку, чьи губы скользят по ее груди, и ее ли это руки срывают с ниx одежду.

Она плохо помнила, кто целовал кого и чье имя вырывалось из охрипшего горла, когда ей казалось, что мир вокруг разлетается на тысячи осколков. Она знала только, что никогда раньше она не испытывала такого восторженного, такого невыразимого счастья. Будто руxнули стены, долго сжимавшиеся вокруг нее, и она наконец-то была свободна.

* * *

Усталая, сонная, она полулежала на диване, облокотившись на плечо Итачи. Саске спал, свернувшись у нее под боком и опустив голову на колени брату. Сакура закрыла глаза и глубоко, облегченно вздохнула; почему-то она была уверена, что отныне все будет в порядке. Теперь они со всем справятся.

Втроем – обязательно справятся.