Мне открылось потрясающее зрелище (действительно потрясающее, не удивляйтесь!). Прямо передо мной, шагах в трех, сидел парнишка, казавшийся совсем еще молодым мальчиком. Как он оказался в моем саду, еще и подобрался ко мне совершенно беззвучно – такого просто быть не могло! Я принялась внимательно разглядывать его.
Сидел он, по-турецки скрестив ноги и слегка наклонившись вперед. Блестящие черные волосы образовывали странную прическу почти на самом затылке – чубчик, напоминающий наконечник стрелы – такой был ровный и острый. Длинная челка падала на глаза, которые сейчас были плотно закрыты. Видны были удивительно прямые и тонкие черные брови, вместе с верхней границей век образующие углы градусов в тридцать, и черные-черные, удивительно пушистые, словно бархатные ресницы. Тонкий, чуть вздернутый нос и под стать ему тонкие губы, заостренный упрямый подбородок довершали сей пейзаж. На юноше был желто-зеленый пиджак с длинными рукавами, не застегнутый на пуговицы, так что были видны белая рубашка и темно-зеленый галстук. Шорты, скорее всего, были обрезанными брюками, так как были сделаны из похожего материала. На ногах – обыкновенные коричневые ботинки, надетые на белые носки с зеленой каемкой.
Я неотрывно смотрела на него. Смотрела и смотрела, потеряв счет времени. Прошла минута, а может, час. Наконец, очнувшись от потрясения, я снова обрела способность мыслить. Неуверенно, необычайно тонким, совершенно не свойственном мне голосом я тихонько прошептала, в душе надеясь, что этот парень меня не услышит:
- Привет.
Он поморщился, словно от зубной боли, но не ответил, лишь плотнее зажмурил глаза. От такого равнодушия я просто вспыхнула, и в порыве ярости слишком прямолинейно и грубо спросила:
- Что ты здесь делаешь?
На этот раз его глаза распахнулись, и я с удивлением обнаружила в них такой же гнев, как в своих собственных. «Странные глаза, - подумала я, - еще более странные, чем прическа и одежда». Они были узкие, гораздо уже моих, зрачки горели желтым огнем. Вскоре я поймала себя на том, что не могу отвести взгляд от них, как будто читаю ужасно интересную книгу. Казалась, прошла уже целая вечность (хотя на самом деле всего лишь несколько секунд), когда юноша ответил:
- Это я у тебя должен спросить: что я здесь делаю?! – Немного скрипучий голос с намеком на легкий акцент, из чего я заключила, что он – иностранец. В голосе, как и в глазах, был ярко выраженный нескрываемый гнев, но я с удивлением отметила, что сквозь ярость проступает надменность.
Я не нашлась, что ответить, да и что тут лукавить, вообще не понимала, при чем тут я. Впрочем, иностранец, казалось, забыл о своем гневном восклицании и теперь с интересом разглядывал меня. Я снова взглянула в его кошачьи глаза, и вдруг в голове всплыла простая, как топор, непрошенная мысль, которой я сама немного страшилась: «С ним бы я пошла на бал». Мечтательная мысль растаяла, и в голове внезапно стало очень пусто. Ничего.
Продолжая буравить меня внимательным и проницательным взглядом, парнишка медленно, с расстановкой произнес:
- Интересно, но очень странно.
- Что? О чем ты? – живо отозвалась я.
Он проигнорировал мой вопрос.
- Может, познакомимся? – стараясь, чтобы в голосе не особо звучали раздражение и наглость, предложила я. - Меня зовут…
Тут он внезапно резко перебил меня:
- Это неважно.
- Не важно?! Как это: не важно?! – вскричала я, окончательно запутавшись. Мозг просто-напросто отключился.
- Поправка: твое обычное «человеческое» имя не имеет значения, – повторил он, на секунду задумавшись. – Назовем тебя… Тиванаку.
- Тиванаку… - тупо повторила я, уже перестав удивляться. – А почему Тиванаку? Что за имя такое?
- Имя правительницы целой погибшей цивилизации. Королева Тиванаку… - протянул юноша, и на его губах впервые промелькнуло подобие улыбки.
- Тогда можно узнать твое имя? – спросила я. Левое полушарие наконец-то снова заработало, переваривая новую, удивительно странную информацию.
- Я Рен. Рен из дома Тао, - серьезно ответил он и продолжил: - Ты, наверное, ничего не понимаешь…
- Нет, и мне интересно, как ты объяснишь свое неожиданное появление в моем саду, право давать людям новые имена и вообще…
- Ладно. Начнем по порядку, - согласился Рен, - Первое. Не набрасывайся на меня по поводу «неожиданного появления». Я тут не при чем. Я находился дома, в своей комнате и медитировал, и вдруг меня телепортировали. Хлоп – и я здесь.
- Телепортировали? – недоверчиво повторила я.
- Да, - довольно грубо подтвердил он, - полагаю, не догадываешься, кто это сделал?
- Нет, и кто же?
- Ты!
- Я?! Не может быть! Я не умею… да и разве кто-нибудь умеет! – вскричала я.
- Думаю, у тебя пробудились способности… шамана, – спокойно ответил он. – Это странно… и интересно.
- Способности… кого? Какие способности? – недоуменно спросила я. Вот уж во что не верю, так это в магию, привидений и прочую паронормальную ерунду. Но тогда как и откуда возник Рен? А я как раз думала о своем идеале. Сразу же вспомнился момент, когда та самая непрошенная мысль о Рене прокралась в мой мозг. Я снова отогнала ее.
- Шамана, - постепенно раздражаясь, повторил Рен, - какие, пока невозможно определить. У разных шаманов разные способности. Неизменно только одно: у каждого шамана должен быть дух-хранитель…
- Дух? – испуганно прошептала я. – В смысле – привидение?!
- В смысле, - подтвердил он. – Скажи, - неожиданно перескочил на другую тему Рен, - о чем ты подумала, когда случайно телепортировала меня сюда?
Я густо покраснела и отвернулась. И вдруг снова ощутила странную, сосущую абсолютную пустоту в голове. Рен Тао усмехнулся.
- Расскажи мне о бале, - попросил он.
- О каком бале? – схитрила я, постепенно понимая: то, о чем говорит незваный гость в моем саду, правда. Шаманы и духи. Да-а… Куда катиться мир? – Откуда ты знаешь? – спросила я, возвращаясь к последнему вопросу.
- Видишь ли, я тоже шаман, и одна из моих способностей… ну… - протянул он, словно сомневаясь, стоит ли лишаться оружия против меня, но решился. – В общем, я – телепат.
- Телепат? – неуверенно повторила я. Вспомнилась невероятная пустота в голове, - Ты что, умеешь читать мысли? – мой голос прозвучал испуганно.
- Не совсем, – раздраженно ответил Рен. - Читать мысли – слишком ограниченные слова для узкого восприятия! Я могу находиться в твоем сознании, населять твою голову, твой мозг своими мыслями, и, естественно, слышать то, о чем ты думаешь и извлекать воспоминания из самых потаенных уголков твоей памяти, а также могу мысленно разговаривать с тобой. В любой момент. – Он говорил, как какой-нибудь профессор. Меня эти слова напугали еще больше. Рядом с этим парнем я даже в своих мыслях не буду в безопасности.
- Значит, это правда не шутка? – поспешила я сменить тему, - Про шаманов и магию? – спросила, как будто мне еще нужно было подтверждение!
- Неужели сомневаешься? И зачем я трачу на тебя драгоценное время тренировок! – Рен выглядел раздосадованным. Но вдруг в его взгляде снова скользнул ставший уже неприятным для меня интерес:
- Так ты расскажешь про вечеринку? Знаешь, впервые так любопытно. Не хотелось бы силой вытягивать из тебя сведения. Сам не знаю (у меня в мозгах еще ни разу не копались!), но, говорят, это неприятно, даже болезненно.
- Зачем тебе? – безнадежно спросила я. Опять наваливалась тоска. Бал уже сегодня… Серо и уныло.
Рен лишь насмешливо-надменно уперся взглядом в мое лицо. Но я уже знала, что он собирается сделать, и упорно отводила глаза. Наверное, хорошая была попытка, да только не сработала: к сознанию снова подкрадывалось ощущение пустоты. Я продолжала прямо-таки нагло отбиваться, ни о чем не думать, мысленно построить кирпичную стену между нами… Кажется, получилось! Пустота медленно отступала. Я нагло посмотрела на Рена… и с удивлением обнаружила на его лице ухмылку. Тут же мозг пронзила боль. Я изо всех сил сжала виски: они горели огнем. Потом упала на землю и стала кататься из стороны в сторону. Нет, это невыносимо! Я попыталась привстать на колени… получилось! Боль теперь проявлялась вспышками. Я со злостью взглянула Рену в глаза. Он, созерцая мой жалкий вид, расхохотался. Этот смех напугал меня сильнее, чем все, случившееся со мной за весь вечер. Это был безумный смех злодея, только что совершившего убийство. Меня он поверг в ужас, но я не растерялась. После очередного приступа боли, я резко вскочила на ноги. Перед глазами запрыгали яркие расплывчатые пятна. Я изо всех последних сил занесла ногу и прицелилась точно в солнечное сплетение. И попала! Вот только нога прошла насквозь… Рен перестал смеяться. Я повалилась на землю, прямо на спину. У меня сбило дыхание, зато боль прошла. Я лежала, прислонившись щекой к упавшему листочку, и мелко тряслась. В эту минуту я просто хотела убить Рена Тао, смотревшего на меня сверху вниз. Во мне подняла свою змеиную голову жажда мести и крови, но сама я не могла подняться. Рен смотрел на меня совершенно серьезно без тени улыбки и усмешки, и - может ли это быть – со страхом?
- Ты гораздо сильнее, чем я думал, - наконец с усилием выговорил он, - я не зря остался здесь на несколько лишних минут… - и протянул мне ладонь.
Я не хотела прикасаться к нему, да и не было сил, и, скорее всего, не смогла бы дотронуться до него, так же, как и не смогла ударить. Я лишь крикнула, пылая гневом, смотря ему прямо в глаза:
- Я убью тебя! Уничтожу, испепелю, не оставлю даже кусочка от Рена Тао! Я тебя ненавижу!!!
Яблоня вспыхнула. Рен глубоко вздохнул:
- Что ж, от ненависти до любви – один шаг. Потуши огонь, - властно приказал он.
- Я не умею! – отчего-то с отчаянием закричала я, - Не умею! Не могу!
Огонь погас. Яблоня почему-то ничуть не пострадала.
- А ты! Ты! Ты обманывал меня! С самого начала! Ты хотел убить меня!
- Да, - тихо прошелестел Рен, - в какой-то момент – да… Прости. Не знаю, что на меня нашло. Вернее, - прошептал он еще тише, обращаясь скорее к самому себе, - слишком хорошо знаю…
- Я тебе не верю! Больше не верю! – все кричала и кричала я.
- Неужели у тебя еще остались силы злиться? Это впечатляет! – с уважением произнес он, глядя на меня, скорчившуюся под старой яблоней девчонку. – Ты просто переполнена гневом и ненавистью. Ты смогла бы… – тут он неожиданно оборвал себя на полуслове, снова быстро прошептал: «Прости!» и рухнул на колени. Я, все еще тяжело дыша, медленно села. Рен молчал, опустив глаза. Я не на шутку встревожилась. Жажда крови и ненависть бесследно улетучились. Мне стало жалко парнишку, сидевшего передо мной. У него явно раздвоение личности. Я второй раз за день ощутила жгучее желание: на этот раз пожалеть несчастного Рена, погладить по волосам, положить руку на плечо…
Но тут Рен резко поднял глаза. На миг мне почудилось, что в них промелькнуло что-то ярко-зеленое. Кажется, игра теней; его глаза по-прежнему были по-кошачьи желтыми.
- Почему я не смогла задеть тебя? – быстро отгоняя предыдущее желание, спросила я.
- Потому что, похоже, твои способности не слишком хорошо развиты, - ответил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, но я почувствовала, как он дрожит. – Ты перенесла сюда только мой дух, но без тела.
- Понятно, - произнесла я тоже нарочито спокойно. И вдруг из меня полились сведения о моей жизни, о предстоящем бале, о Марго Скрипкиной, о том, что я не смогу попасть на этот бал… Рен слушал внимательно, не перебивая, и, когда я закончила, лишь жестом пригласил сесть около него.
Я послушно плюхнулась на землю рядом с ним, вытряхивая в то же время мелкие веточки из волос. Мы долго так просидели в молчании, наверное, не менее часа. Мой мозг обрабатывал информацию, но обдумывать ее у меня не хватило бы сил.
Вдруг Рен встал во весь рост. Я впервые заметила, что ростом он едва выше меня, а во мне всего лишь метр шестьдесят.
- Сколько тебе лет? – невольно вырвалось у меня, и, желая смягчить свою грубость, продолжила, - мне четырнадцать.
- Мне пятнадцать.
Почему-то я не удивилась. Слишком мужественное лицо было у Рена в тот момент.
- Мне пора, - сказал он, - рассвет.
- Жаль, - грустно ответила я, - может, еще увидимся?
- Завтра, тут же, в тот же час, - улыбнулся Рен и растаял в предрассветных сумерках.
Я постояла под яблоней еще с минуту, потом махнула рукой и отправилась в кровать, надеясь вздремнуть хоть пару часиков. Впрочем, не особо надеясь. Голова так напичкана сведениями, что наверняка не засну! Но я ошиблась. Как только добралась до дивана, так сразу рухнула на него и закрыла глаза, после чего в голове пронеслось:
«Спокойной ночи, Тиванаку.» - Я улыбнулась.
Я засыпала, отфутболивая последние мысли: «Сегодня я стала частью чего-то большего, лучше узнала себя и, - я снова улыбнулась про себя, - приобрела настоящего друга, пусть он и страдает раздвоением личности и носит короткие штанишки…».
